А никто ничего и не ждал!

…А никто ничего и не ждал!
И зима очень долгой казалась.
Много сложного – всё, как всегда.
А простого – ничтожная малость:

Беспокойная стайка берёз,
В небе крыльями тихо махая,
Отгоняла упрямый мороз
От небесной обители мая.

Май пока ещё в небе, пока
Не спустился на Землю, однако
Он лучами играл в облаках...
А в лесу, невзирая на слякоть,

иногда всё равно подкатывает, сколько ни отбивайся,
ни говори, что прошло, мол, дела забытые, всё такое,
память - это не то, что способно изящно и в ритме вальса
потанцевать немного с тобой, а после оставить в покое.
 

всё своим чередом, дом-работа, прохладно, минус пятнадцать,
родственники, как это порой бывает, не сидят на шее,
но часы показывают подходящее время признаться,
что соскучился по теплоте человеческих отношений.
 

Часовые Станция. Буря.
Ночь. Зима.
-Братцы, закурим?
-Что? Нема... -Все околеем
Без огня.
-Узкоколейку
Охраняй! Ветер-бродяга,
Весел, груб,
Комкает стяга
Мокрый чуб. Конницы топот...
-Юнкера,
Выживет кто тут
До утра!.. Выстрелы. Крики.
Кровь. Штыки.
Звёзды безлики
И близки... 23.01.2006.
Павел Иванов-Остославский

Сентябрь на грани. Звезды коротки -
Три точки вдоль.Транскрипция пространства...
Мы - шрамы лет на линии руки.
Заложники земного постоянства.
Нас пишут ангелы. Мы - их черновики.

Подобранный опавший рыжий лист
беспомощным котенком
затих в руке.
К реке
в монистах золотых
цыганкою девчонкой
сбегает осень.
Ей вдогонку
свирели лета
грустный и прощальный свист.

в столичном сыром июне нет поводов для тепла.
"сегодняшний день" - размытый, лишенный деталей план.
виток. иероглиф. новый, рукам незнакомый стиль.
мне снятся чужие дети, дороги, песок в горсти
и дальние страны - жарко! истаяли силы ждать.
проходят нарывы, время, вчерашние поезда
по венам десятков тысяч непрожитых нами ли.
я рыбка Маруко, робко затихшая на мели.
и ты меня больше в губы не жги-не буди от сна.
в моем животе родится пристрелянная блесна,
тяжелой прохладой тянет в придонную мглу. никак
не вырваться. не сорваться с невидимого крючка.

Еще весна таинственная млела,
Блуждал прозрачный ветер по горам
И озеро глубокое синело -
Крестителя нерукотворный храм.

Ты был испуган нашей первой встречей,
А я уже молилась о второй, -
И вот сегодня снова жаркий вечер...
Как низко солнце стало над горой...

Ты не со мной, но это не разлука,
Мне каждый миг - торжественная весть.
Я знаю, что в тебе такая мука,
Что ты не можешь слова произнесть.

Эти руки твои-мои,
бестолковость твоя-моя.
Умали себя, умоли
их на ссоры не променять.

Ночи темные все черней.
Чертит небо метеорит.
Тяжелее тебе, чем мне,
а в ответ у двоих болит.

Мы сломаем конец иглы,
распадемся на ты и я.
И песчинки, что так малы,
разнесет по земле земля.

Будет ныть непрощенья стынь
от кащеевой смерти, но
ты меня просто так прости,
ты прости меня все равно.

Тоска,
не я владыка твой.
Ты тоже не моя
владычица.
Хоть волком вой...
Волчица верная,
ты возвращаешься когда,
всей стаи мы сильней.
С горой не сходится гора –
похоже у людей.
Ко мне приходишь ты сама.
О, как тебе я рад!
Ты – моё горе от ума –
награда из наград,
затем,
что без тебя ничто
любой шальной успех.
Божественное решето –
любовь –
тоскливей всех.

Неустойчивый луч свечи
На стене тенями гадает.
Я прошу ее: Помолчи…
Эта сказка скоро растает.
Этой песне не хватит нот
И наступит момент разлуки.
За окошком рассвет встает,
Наплывают ожившие звуки.
Этот близости теплый миг
Растворится с уходом ночи.
Нас случайный порыв настиг,
Он себе продолженья не хочет.
Всем известно: курортный роман
Зачастую в одном эпизоде.
Был нам вечер встречею дан.
Утро снова мосты разводит…

Сгустилась ночь вокруг меня
И снег слепит глаза.
А я проклятьем скована
И мне идти нельзя.

Деревьев ветви корчатся
Огромные в снегу.
Хоть вьюга скоро кончится,
Идти я не смогу.

На небе тучи чёрные,
Под небом белый снег.
А я - судьбе покорная,
И мне дороги нет.

Зачерпнёт ковшом медведица
Полночь сладкую, как мёд.
И влюблённым, - ах, как пенится! -
По бокалам разольёт.

Чуть качнётся долька сонная
В охлаждённой тишине.
И растает, изумлённая,
Мармеладинкой на дне.

Ты не пей разлук и полночей
Отворотного вина.
Будет утро ночи солнечней:
Я опять тобой пьяна...

Я тебе не звоню, не пишу,
О тебе я не думаю даже.
Я не трушу, я просто спешу
Затеряться в знакомом пейзаже.

Отпусти ты меня, не мани,
Стало прошлое просто словами…
Я забыл наши ночи и дни,
Я забыл всё, что сказано нами.

Только пепел, зола и песок,
Да судьбы непосильная ноша…
Но стучится, стучится в висок –
«Не бросай меня, милый…»
«Не брошу…»

Одиночество

«Одиноко светит луна,
Отражаясь в холодной воде.
Мне теперь хорошо – я одна.
Я подобна далёкой звезде…»
Чрез небеса, как тогда,
Я лечу, забыв о тебе.
О, мне так хорошо, как тогда.
В то холодное утро на высокой горе.
И прозрачные руки не хотят
Твоей чистой и нежной любви,
И неслышно уста говорят:
«Ты за мной в эту ночь не следи!
Помнишь свежую ночь у реки?
Там я белой птицей летала во мгле,
Я одна, я свободна, душа парит,
И сверкают звёзды в моей седине!»
«Мне теперь хорошо – я одна,
Я подобна далёкой звезде…»
Даже если погасла луна,
Потонула в холодной воде;
Даже если чернеет даль,
Уходя в бесконечную высь.
Мне хорошего в жизни не жаль,
Что в прекрасную песню слилось,
Пусть давно я - не та,
Пусть прошла та спокойная ночь,
«Я тебе так скажу: «Я одна,
Я Седого Волка одинокая дочь…»
Снова светит луна,
Отражаясь в прозрачной воде.
Я одна, как всегда,
Только белые бабочки вьются
в моей седине…
(публикуется впервые, с разрешения автора)

Цветы

Цветы. Они покрылись инеем,
И чёрные, убиты вечною зимой;
А пальцы, пальцы мои синие
Мой волос заморозили седой.
Цветы. Они служили жизни,
И мёртвые, забыты на столе судьбой;
А щёки, щёки мои впалые,
Как белая черёмуха весной.
Снежинки диадемой стали,
А вены – лентой вокруг шеи голубой,
И тёмные глаза мои устали
От осени прозрачно – золотой.
Цветы. Они на грудь мою упали,
Но не смогли они помочь больной,
А губы мои в это время спали,
Смирившись с ночью тёмной слепой.
Цветы. Они покрылись инеем
И в зеркале любуются собой;
А пальцы, пальцы мои синие
Уже не смогут затворить окно.

Каким бы ни был твой ответ,
Дух страсти по природе зол,
Пусть даже скажешь твёрдо – нет,
Я в жизнь твою уже вошёл.

Ты пленница в моих руках,
Твой взгляд как Ариадны нить
Свободна птица в облаках,
Но вечно птице не парить.

Что мне слова? Любовь глуха,
Из западни исхода нет,
Не изменить размер стиха,
Каким бы ни был твой ответ.

Любовь слепа и в этом суть,
Дрожишь, рука твоя бела,
Каким бы долгим не был путь
Ты в жизнь мою уже вошла,

Ты здесь, ты рядом, каждый миг,
Любовь предмет твоих забот.
Страсть - на фаянсе яркий блик,
Не верю, что она пройдёт.

Забыты долгие часы
полуночных прогулок к морю
и разговоров, из которых
случайно складывался смысл
шагов плюс нежностей плюс дрожи –
окидывая тишь и ширь
дыханьем, подставляю кожу
под утреннего солнца жир.

Из самых незаметных мест
пустующего горизонта
мной незамеченное что-то
финтит художественный жест
на фоне утреннего пляжа –
богов рискованная блажь
на растерзанье персонажу
отдать пустующий пейзаж

  Стучали за окном колеса,
    Сквозь темноту летел вагон.
    В купе маячил знак вопроса:
    - Что делать дальше, - думал он.
     
    Ночь надвигалась неизбежно,
    Ладоням стало горячо.
    Она придвинулась небрежно,
    Задела грудью за плечо.
     
    Здесь нет свидетелей и судей,
    Распорядилась так судьба.
    И пусть случится все, что будет,
    Раз каждый сам себе судья.
     
    Как пахнут губы незнакомо!
    Как сильно притяженье тел!
    И, в отраженье заоконном,
    Мужчина женщину раздел.
     
    Нам часто не хватает ласки,
    Хотя бы раз забыться всласть.
    В купейной тесноте и тряске
    Такая бешеная страсть!
     
    Летела ночь, и поезд мчался.
    Забыв про завтра и вчера,
    Мужчина с женщиной обнялся
    И целовался до утра...
     
    ... Потом, одетые, за чаем
    Вели неспешный разговор.
    А, может, просто так молчали,
    Как будто вместе с давних пор.
     
    Все оборвалось очень резко,
    Когда приблизился вокзал.
    Она сказала:
    - Вы прелестны!
    - Я позвоню, -
    Он ей сказал.
     
    Ни имени, ни телефона,
    Ни адреса никто не взял.
    Поцеловались отрешенно
    И разошлись в огромный зал.
     
    С тех пор обоим часто снится
    Купе, знакомство, шепот, стон …
    Не закрывается страница,
    Опять сквозь ночь летит вагон.
   

Полночь. У лампы сгорел фитилёк
и оседлав ветра
ночь забежала ко мне на часок
чтоб посидеть до утра.
Вороны-ветры стучали в окно
мы не смыкали век…
Выбив бочонку прогнившее дно
лунное выпив из рога вино
пьяно поскрипывал снег.
Сонно ругалась за окнами тьма
дрожь разбросав по стеклу
и словно ведьма кружила зима
в бело прильнув к помелу.
И осуждая заблудшую дочь
в лампе метался свет…
Лишь у стола спала девочка-ночь
В теплый укутавшись плед.

как две лозы, навивши плеть на плеть,
винтообразно вверчиваясь в вечность,
готовимся пить сок небесный млечный
и силимся созвездьями созреть –
и гроздья звёзд бестрепетно за грань
перенести, и сок по капле выжав,
свиваться упоённо и бесстыже
и целовать меридианы ран…
и прозревать:
слиянье лишь в вине -
всласть -
уготовано
тебе и мне…