Что случилось со мной – я понять не могу.
Я живу в ожидании встречи.
Ты – дорога моя, по которой иду.
Время больше меня не лечит.

Моя жизнь, словно сон. Ты – виденье в ночи.
Я прошу, задержись до рассвета!
Моё сердце в груди для того и стучит,
Чтоб однажды мы встретились где-то.

Нежность трепетных рук для тебя берегу.
Взор горящих очей не напрасен.
Пусть я здесь, а ты – там, на другом берегу.
Новый день нашей встречи прекрасен.

Я смотрю на часы с нежной грустью в глазах.
Стрелки медленно бьют двенадцать.
Мне так много тебе ещё нужно сказать,
И во многом ещё признаться.

Рассказать о любви, что хранилась не зря,
И всем сердцем была согрета.
За окошком ещё не проснулась заря.
Я прошу, задержись до рассвета!

Вот и осень стоит за окном,
В подворотне зиму дожидаясь,
В желто-красный атлас наряжаясь,
Покрывая дороги ковром.

Ветер спутал узоры ковра,
И на нем в танце листья кружаться,
Словно с прошлым хотят попрощаться
В окруженьи тепла и добра.

Осень плачет о лете с весной,
Землю влагой обильно питая,
На ушедшее взгляд свой бросая
И готовясь ко встрече с зимой.

Листья падают, тихо шурша
И ложась на асфальт, засыпают...
Умирают и даже не знают,
Что зима к ним идет неспеша.

Пустынен сумеречный пляж…
И дремлют замки из песка,
Луны блистающий мираж,
Твоё дыханье у виска…

Вся в пенном кружеве волна,
В колючках звёздных небосвод…
И неземная тишина
Над старой крепостью плывёт…

Не разорвать сплетенья рук,
" Люблю…" унёс вечерний бриз…
И в унисон сердечный стук,
И лён одежд струится вниз…

И шоколадки смуглых тел
Смакует лакомка прибой…
И за неведомый предел
Вдруг тянет море за собой…

И время замерло для нас,
Отдав для счастья сонмы лет…
Но в глубине любимых глаз
Рыжинкой золота рассвет…

Цепочка сдвоенных следов,
Дорожка лунная бледна…
"Идите с миром… сладких снов…" -
Ш-ш-шуршит усталая волна…

мы пьем коктейль
из зарниц и луны,
а наши кружки не пустеют-
они полны.
огонь костра
пылает ярко - почти в лицо,
на палец твой
возьму одену,
сейчас кольцо.
в ручей обую твои ноги -
броди в ночи,
но если ты,
слегка продрогнешь,
ты не молчи.
тебе постель я сотворю
в лучах костра,
а небо будет нам одеялом
пусть до утра.
любви не ради, но во славу
венок сплела.
Его я спрячу ранним утром
на дно дупла,
любви не ради, но во славу
чтоб ты цвела.
а утром солнечный напиток
тебе налью.
чтобы глаза твои и руки
нашли зарю.

Одиночество перебирает четки
не в Гималаях или в Тибете,
а в некой точке на белом свете.
Координаты ее не четки.

Вполне возможно, что это – Питер,
Васильевский остров и дом такой-то.
С утра не убрана койка,
хотя в Водолее царит Юпитер.

Видно, просто тоска, да и лень возиться.
В обильных клубах сигаретного дыма
тоскует о жизни, идущей мимо,
антропоморфная единица.

Жизнь идет за окнами по бульвару,
ест эскимо, сплетничает, судачит,
ненавидит, любит и ничего не значит,
пока ей смерть не составит пару.

Всегда готова ее составить,
смерть прячется в печени, в сердце, в жилах.
Кто чувствует свою душу живу?
Тело пока продолжает править.

Хоть бы звонок в дверь иль по телефону!
Весть благая по электронной почте!
Вот уже и заморозки на почве.
И синицы жмутся к балкону.

Заморозки на почве и в отношеньях
с ближними, что становятся так далёки,
как от автора – эти строки,
Мнемозине невнятное подношенье.

Одиночество составляет пару
другому одиночеству – это у нас зовется
любовью. Пусть брачная песнь поется,
счастлив – готовься к судьбы удару.

Спуску нам не дают, лишь недолгий
роздых между колдобиной и кюветом.
И не прикрыться Новым Заветом,
когда наши гнезда взлетают в воздух.

Время мельчает, мелеет, как речка
в жару. Вместе с ним мельчают
жертвы с  ихними палачами,
образ с его рахитичной свечкой.

Одиночество учит думать, причем – о вечном.
олько кто научается, в копошенье
так наз. межличностных отношений?
Зубы волчьи, глаза – овечьи.

Вот и сумерки. День опускает веки.
Одиночество лучше, чем абы с кем,
и дает надежду сравняться с Тем,
Кто одинок во Вселенной. Всегда. Во веки.

Сколько можно пугать проклятьем,
Сколько можно грозить сомненьем?
В каждом истинном миге счастья –
Наказанье за преступленье

Сводов выдуманных законов.
Буквы стелятся по страницам,
Собираются снежным комом,
Разбиваются о границы

Предрешенного с недоступным,
Строчкой вьются, кружатся стаей:
То ли смелости шрифтом крупным
Обозначиться не хватает…

То ли – времени на раздумья.
Нездоровится мне, не спится,
Ветер северный в душу дует,
Буквы стелятся по страницам…

Отчего не ходить в походы
и на подвиги не пускаться,
и не странствовать год за годом,
если есть, куда возвращаться?
          Отчего не поставить парус,
          открывая дальние страны,
          если есть великая малость -
          берег родины за туманом?
Отчего не звенеть оружьем,
выясняя вопросы чести,
если знаешь: кому-то нужен,
кто-то ждет о тебе известий?
          А когда заросла тропинка
          и не будет конца разлуке,
          вдруг потянет холодом в спину:
          "Для чего?.." И опустишь руки.

Какое нынче лето, милый…
Лишь тополь сохнет на губах.
Сдаюсь, во мне – ни капли силы.
И я раба твоя, раба. 
Ступать шаг в шаг. Моя ли поступь?
Мои ли руки на плечах?
И кажется, что очень просто –
Смотреть. И слушать. И молчать. 
Смятенье или обретенье
В тебе одном, мой господин?
Сливаясь, врозь ложатся тени
То впереди, то позади. 
Нет, не покорна, а спокойна,
Свой плен пленительный хваля,
Когда, верша богов законы,
В пух одевается земля. 
Я не иду, скольжу по краю
Ввысь устремлённых тополей.
Устав, на землю опускаюсь
И снова становлюсь твоей.

Кажется, сгорает сердце
Боль…саднит душа как прежде -
Расстояние не лечит,
Время тоже… нет надежды…

Больно…просто больно очень -
На куски душа распалась.
Я ее собрать пытаюсь,
Не могу, как ни старалась…

Пепел сердца под ногами,
Нет в душе моей покоя…
Я тебя забыть пытаюсь -
не могу, Ну что ж такое?

И зачем я это имя,
Бесконечно повторяю?
Темнота перед глазами…
Без тебя я умираю…

Мне снова снится месяц молодой.
Так много в этом сне того, что до:
качели, над репейником гамак,
китайская сирень, лиловый мак,
да тонкая дрожащая ладонь
в моей ладони. Робости бразды
почти что сожжены, их сладкий дым
глотает пара дюжин чертенят,
вселившихся как-будто бы в меня.
И шёпот тихий: "Не было б беды…
"Желание… беду подальше гнать
побегами растущего огня.
А смелость где-то здесь, совсем близка,
так близко, что не нужно и искать…
***
Ожог о нежность, скрытую под плать………
***
Оборван птичьим криком сон.
 Хоть плачь…

Подожди, осень шалая,
Не гони на меня пургу,
У окошка укутана шалью я,
Холод в сердце согнул в дугу.

Со своей бедой стою на распутье,
И никто не сможет помочь…
Узел как разрубить, иль распутать мне? –
Груз разлуки нести невмочь.

Подожди, подожди осень шалая,
Дай вздохнуть и боль превозмочь,
И надежды дай искорку малую
В безрассветную эту ночь.

Тянутся годы.
Гнет обязательств.
Дух несвободы.
Плен обстоятельств.

Старые письма.
Бодрые фразы.
Краденых мыслей
Злая зараза.

Слабости лживой
Серая плесень.
Рваные жилы
Пойманных песен.

Спящая мирно
Совесть столетий.
Гнутые лиры,
Грустные дети.

В этом загробье,
В косности этой –
Жизни глоток бы,
Капельку света…

Это просто зима. Это просто минутная слабость.
На твоих островах все меняет свои очертанья.
Я могла бы понять, я так много, наверно, могла бы,
но… Смеркается рано. Сядь ближе к огню. Прочитай мне
отзвук тайного знака – по-черт-очно, прикосновенно.
Неизбежное слишком открыто выходит за рамки
побледневших этюдов, лишая рисунки на венах
их портретного сходства со смыслом. ...Попутным ветрам, как
осторожным и сильным рукам поручить свое тело -
утомленный листок. Удаляться к Востоку и Югу...
Багровеющий след откровений под шарфом. За белым
перезвонным туманом теряем, как время, друг друга

Горит костёр любви и языками страсти
Взлетает выше звёзд и ластится к ногам.
И ночь, сменяя день, подарит это счастье -
Огонь костра наперекор годам.
Наперекор всему - рассудку, расстояньям.
И нестыковке в расписаньи поездов.
Из пустоты спешу к вокзалу обещаний,
Где на перроне жизни ждать готов
Меня, мою любовь, капризы и заботы,
Мой запах, мысли и касанья нежных рук.
Пока горит костёр должна понять я - кто ты,
Быть может я с тобой замкну свой круг.
Мы искрами закружим в жарком хороводе,
Огонь любви сберечь - большое мастерство.
Сжигая жизнь,года пусть в никуда уходят,
Но мы продлим, умножим всё на сто.
И даже, если вдруг однажды разлетимся
По разным полюсам, на запад и восток,
В других кострах любви с тобою возродимся.
В ночи костры горят - пришёл их срок.

Мы теряли друг друга непоправимо,
Нам казалось, что мы насовсем опоздали.
Так проносятся гулко — мимо и мимо -
Сны вагонов гремящими поездами.

Мы искали друг друга — взглядом, губами,
В черном бархате ночи бархатом кожи,
Обжигаясь до дрожи — смятенье и пламя…
И озноб. И на нежность совсем не похоже.

Мы друг друга нашли неожиданно просто,
Ты — меня, я — тебя. На огромной планете
Есть теперь обитаемый солнечный остров -
Целый мир на двоих, словно в Ветхом Завете.

Ты где-то рядом. Ты незримая,
    как тишина на сонных улицах.
    Ты эта ветка тополиная,
    которая взасос целуется.
     
    Ты возникаешь из движения,
    из облаков, из звуков, воздуха.
    Ты как земное притяжение,
    как свет из черной бездны космоса.
     
    Ты где-то рядом. Вдруг покажешься.
    Войдешь в меня дыханьем свежести.
    И навсегда в груди останешься
    незабываемою нежностью.

Заперты двери церковные,
Ветер играет на звоннице.
Каркают вороны черные-
Верные слуги бессонницы.
В окнах свечное пожарище,
Судьбы людские здесь плавятся.
Месяц нашел пристанище
И на кресте улыбается.
Старик подметает «булыжную»,
Пес пробегает, взъерошенный.
Тихо, совсем не слышно,
Плачет душа, кем-то брошенная.
Долго ль, бродяга заблудшая,
По свету скиталась-маялась?
Что ж ты, печаль не послушная,
Поздно прозрела, раскаялась?
Сколько ж грехов ты увидела
В жизни своей перекошенной?
Скольких людей ты обидела,
Боль подносила непрошено?
Вольная, но не прощенная,
Эту ль свободу искала ты?
Плач же, креста лишенная,
Все что случится – знала ты.

Нет – телефонам. Все реалии задвинем.
Решила (времени займу у добрых дел):
Тебе позирую (так долго, как хотел),
Раскинув волосы волной на темно-синем.
Постой. Не тронь пока. Мы стали так близки,
Что можно рук друг друга не касаться.
И начинает в сумраке казаться,
Что тишина во мне крошится на куски.
Ты, верно, слушаешь? А помнишь, я врала...
Так вот. Прости. Я больше так не буду.
Ложись со мной. Тебе покажется отсюда...
Как водопадами струятся зеркала.
Как дышит небо облаками в скаты крыш,
Перебирая теплых кошек за ушами...
«Ты понимаешь, все вот это... между нами...»
И, не закончив, улыбаясь, замолчишь...

Улыбаясь весне-кудеснице,
Не хочу вспоминать об осени.
На свиданье с Апрелем месяцем,
У него глаза цвета просини.

У тебя ведь, Сентябрь пасмурный,
Для меня только дождик с грозами.
Я с Апрелем под белым парусом
Уплыву за сказкой и грезами.

Он смеется, как солнце ясное,
С ним тону в океане нежности.
А ты грустен, как летом ясени!
Ты всего лишь предвестник снежности….

Только знаешь… Нет большей радости -
Чем сиянье твоих букетов,
Винограда тягучей сладости,
Золотисто-прозрачных рассветов.

    Мне бы написать о любви -
Душу втиснуть в строгий формат.
...За окном ручьи разлились -
С возвращеньем, мокнущий март!
 
Мне бы о тебе... Наугад.
Чтоб, как прежде, - строчки легки!
...Покидая полночь, звенят
В феврале прощанья шаги.